"Науки,
стихотворство, музыка, театр, все, что только возвышает человека до
жизни творческой, все должно жить вокруг нас…" Эти слова принадлежат
выдающемуся деятелю русской культуры и революционно-освободительного
движения XIX столетия Николаю Платоновичу Огареву (1813-1877).
Друг и соратник великого Герцена, профессиональный революционер, талантливый
публицист, оригинальный мыслитель, проницательный критик, Огарев уже
давно занял достойное место в истории русской поэзии. "С любовью
будет произноситься и часто будет произноситься имя г. Огарева, и позабыто
оно будет разве тогда, когда забудется наш язык", - писал в "Современнике"
Н.Г. Чернышевский, оценивая вышедший в 1856 году сборник стихотворений
поэта.
Русскому читателю Огарев был известен с 1840-х годов как несравненный
лирик и как автор остросоциальных стихотворений из жизни крепостного
крестьянства ("Деревенский сторож", "Изба", "Кабак"
и др.) - подлинных предшественников некрасовской лирики. Произведениями
истинной поэзии, отличающимися "особенною внутреннею меланхолическою
музыкальностью", считал огаревские стихи В.Г. Белинский.
С конца 1850-х годов, когда Огарев и Герцен развернули за рубежом революционную
пропаганду, поэзия Огарева встала на службу революции. Первый лист боевой
газеты "Колокол" открылся его стихотворением "Предисловие".
Его муза откликалась на каждое значительное явление общественно-политической
жизни. Особенную популярность завоевали в передовых революционных кругах
стихотворения Огарева, обращенные к Искандеру (псевдоним А.И. Герцена),
его "Свобода", "Памяти К.Ф. Рылеева", "Михайлову",
"Песня о земле и воле" и другие. Некоторые из них, положенные
на музыку, распевались как народные песни. Музыку к "Арестанту",
популярнейшему стихотворению русского революционного репертуара, Огарев
написал сам, и она стала любимейшей песней народа о революционерах-узниках.
Яркая страница творческой биографии Огарева - музыкальная деятельность.
Универсальная разносторонность личности, покоряющей тонким артистизмом
и безграничной человеческой щедростью, выразилась очень отчетливо в
его творчестве композитора и критика, собирателя фольклора и пропагандиста
революционных песен. Истоки музыкальных интересов Огарева - в детском
увлечении народными песнями, деревенскими хороводами, крепостным оркестром
в акшенском имении отца (ныне село Старое Акшено Мордовской АССР). Он
занимался игрой на фортепиано, в студенческие годы серьезно изучал творчество
великих композиторов-классиков. Позже, во время поездок в страны Западной
Европы (1841-1846), Огарев постоянно бывал на концертах и в опере, встречался
с прославленными исполнителями. Он преклонялся перед Моцартом и Гайдном,
Шубертом и Бетховеном, восхищался способностью музыки выражать эмоции
и воздействовать на них. "С музыкой легче, грусть тише и тоска
не так томительна… Искусство исключительно. Немногие стучатся в его
дверь, еще меньшее число входит внутрь. В нем можно обособиться и жить",
- писал Огарев.
В богатейшей переписке тех лет Огарев посвящал своих адресатов во все
интересные события музыкальной жизни, вовлекал их в дискуссии и размышления
на музыкальные темы. Письма эти стали своего рода музыкальным дневником
и своеобразной летописью музыкальной жизни европейских стран начала
40-х годов прошлого века. Наряду с именами знаменитых композиторов и
исполнителей (Беллини, Спонтини, Лист, Женни Линд, Клара Новело), Огарев
называет ныне забытых музыкантов - флейтиста Морнизи, кларнетиста Блаза,
дирижера Мозера, певиц Ассандри и Марциелли, тем самым сохранив их для
истории.
В эти же годы в мировоззрении Огарева начинается коренной перелом от
романтического восприятия искусства к утверждению его живой, органической
связи с общественной жизнью: "…Когда французская революция пела
"Марсельезу", не стукнул ли Гёте по христианскому миру первой
частью "Фауста"? Не прогремела ли с плачем и торжеством "Героическая
симфония"? Видите ли, как великие мастера связаны с общественной
жизнью, как они возникают из нее и говорят за нее"? Эволюция общеэстетических
взглядов, безусловно, наложила свой отпечаток и на композиторскую деятельность
Огарева.
Разочарование и страдание, нежность и мечтания, грусть и тоска одиночества,
сладкие грезы любви - вот характерные настроения первых музыкальных
композиций Огарева, его фортепианных пьес. Им создано семь вальсов (причем
четыре из них имеют программные подзаголовки: "Отчаяние",
"Утраченное небо", "Ночной", "Меланхолический"),
одна прелюдия, одна мазурка и "Прощальная песня". Огарев,
как и другие русские композиторы - его современники, сохранил в своих
пьесах тесную связь с областью любительского бытового музицирования.
Гибкий, романтически увлекательный вальс, острая, подвижная мазурка,
мечтательный ноктюрн - широкодоступные популярные жанры фортепианной
музыки, к которым обращался Огарев. Мелодический язык его миниатюр прост,
в них господствует колорит мягкой чувствительности.
Романсовая лирика Огарева представляет наибольший интерес: она выявляет
иную сюжетно-эмоциональную и интонационную сферу его творчества, позволяет
проследить эволюцию музыкального языка композитора. В его наследии 14
законченных романсов и 6 черновых набросков на слова А.С. Пушкина, М.Ю.
Лермонтова, А.И. Полежаева, А.А. Фета и собственные стихи (из них лишь
5 были опубликованы). Эти романсы типичны для русской музыкальной культуры
первой половины XIX века. Они отражают круг интересов русского человека,
богатство его души. В вокальных жанрах преобладают элегия, русская песня
и лирический романс. Сравнивая романсы Огарева с произведениями в тех
же жанрах М.И. Глинки, А.Л. Гурилева, А.Е. Варламова и А.А. Алябьева,
можно отметить общность тематики, образов, стиля (демократизм, реализм,
выразительные приемы).
В конце 1850-х годов появляется "Песнь пленного ирокезца"
на слова Полежаева, знаменующая начало нового этапа в композиторской
деятельности Огарева. Свободолюбие, гневный протест против самодержавного
деспотизма - вот те волнующие проблемы, отражение которых композитор
нашел в творчестве Полежаева. Написанная просто и доступно, "Песнь
пленного ирокезца" могла бы стать популярной революционной песней,
но она, как и все предыдущие музыкальные сочинения Огарева, осталась
в нотном архиве композитора.
Огарев, так же как и Герцен, много потрудился над собиранием "потаенной
литературы" - ходящих в списках произведений Пушкина, Лермонтова,
поэтов-декабристов и множества других сочинений, носящих политический
характер, а потому запрещенных царской цензурой. Осенью 1861 года в
Лондоне вышел сборник, называвшийся "Русская потаенная литература".
В 1862 и 1863 годах при содействии Герцена и Огарева были изданы два
сборника революционных песен: "Солдатские песни" и "Свободные
русские песни". После заглавия каждой песни помещалась ремарка
"На голос…", которая и определяла мелодию.
Яркое музыкальное дарование, которым был наделен Огарев, убедительно
проявилось в его поэтическом творчестве: в органическом слиянии композиционных
законов поэзии и музыки, в ритме и стиле изложения, в выборе тем, наконец,
в названиях (например, "Ноктюрн", "Аврора-вальс",
"Скерцо", "Симфония" и др.). Музыкальное начало
в творчестве поэта не является чем-то внешним, декоративным. Оно служит
раскрытию смысла стихотворений, связано с их глубоким психологизмом,
помогает войти в изображаемый поэтом мир:
"Как дорожу я прекрасным мгновеньем,
Музыкой вдруг наполняется слух,
Звуки несутся с каким-то стремленьем,
Звуки откуда-то льются вокруг".
Огарев многогранно использовал в поэзии сферу звучания музыкальных инструментов,
которые, как и голоса природы, прекрасно дополняют художественные образы.
Трубы, орган, оркестр - это своего рода символы торжественности, праздничности,
ликования. "Печальный колокольный звон", звуки Эоловой арфы,
свирель - свидетели меланхолии, одиночества. Пение соловья, щебетание
птиц, вольная песня жаворонка - черты пасторальной пейзажности. Но тот
же соловей поет по-иному, когда автор "озвучивает" картины
трагической неизбежности ("уныло свищет соловей"), а колокол
- в размышлениях о путях освободительной борьбы народа - превращается
в набат, в могучую силу, зовущую народ спугнуть "ночные сны",
воспрянуть и "звонить во все колокола".
В своей поэзии Огарев обращался к творчеству Моцарта, Бетховена, Листа,
Глинки. Так, "Героическая симфония" Бетховена в одноименном
стихотворении "зазвучала" в связи с образами декабристов,
чей подвиг был для поэта священным. "Торжественные звуки"
Бетховена сплелись с прославленными подвигами "доблестных людей".
В 1870-е годы, в пору затишья в политической жизни России это стихотворение
Огарева, как и музыка Бетховена, говоря словами самого поэта, "явились
острым вызовом действительности".
Отдавая дань любви [к] музыке Шуберта, Огарев перевел на русский язык
восемь из четырнадцати песен цикла "Лебединая песня" (слова
Гейне, Рельштаба и Зейделя), в частности широко известную "Серенаду"
("") Рельштаба.
Поэтическое творчество Огарева, выступившего наследником и продолжателем
лучших традиций русской романтической и гражданственной лирики, привлекло
внимание многих композиторов. На слова Огарева написаны прекрасные романсы
Алябьевым и Гурилевым, Чайковским и Кюи, Шапориным и Глиэром.
Музыкальное творчество Огарева, представляемое впервые, и в лучших его
образцах, - показатель многогранности этого просвещеннейшего человека
своего времени, сумевшего отразить в своей музыкально-критической деятельности
передовые художественно-эстетические воззрения.
Н. Воронина, музыковед
И. Желвакова, кандидат исторических наук, заведующая Музеем А.И. Герцена
-
В создании пластинки участвовали музыковед Н. Воронина (г. Саранск),
сотрудники Государственного Литературного музея и его филиала - Музея
А.И. Герцена, доцент Московской государственной консерватории, композитор
и пианист Д.Д. Благой (им же закончена по черновому эскизу "Элегия"
Н.П. Огарева и сделана обработка народной песни "Арестант").
=
На
обложке альбома: портрет Н.П. Огарева (автор неизвестен, 1830-е годы).
|