Пушкинист Д.Д. Благой / Пианист и композитор Д.Д. Благой: на главную

 

"Нигде кроме, как в третьем томе" (оглавление)

Д. Д. Благой (1893-1984)

(см. также: "Нигде кроме, как в третьем томе")

Творческий путь Пушкина

/ Статья, опубликованная в журнале "Смена", №285, Сентябрь 1936.
Отметим, что именно с середины 1930-х Д. Благой работал над своей исследовательской трилогией "Творческий путь Пушкина" /

Литературная деятельность Пушкина продолжалась немногим более двух десятилетий, с 1814 (год появления первого его стихотворения в печати) до начала 1837 года. Однако за этот короткий срок Пушкин один выполнил работу, которая была бы впору целой литературе на протяжении длительного периода ее развития.

До Пушкина то, что называлось тогда «российской изящной словесностью», носило еще совершенно подражательный характер.

В сокровищнице европейских литератур уже сверкали бессмертные имена великих национальных гениев: Данте, Сервантеса, Шекспира, Мольера, Гете. Для наших же немногочисленных авторов высшей честью считалось, если современники приравнивали их к какому - нибудь иноземному образцу, именуя «российским Гомером», «российским Расином». Были, правда, и у нас отдельные крупные писатели - Державин, Карамзин, позже Батюшков, Жуковский, - но литературы как выражения народной жизни, литературы как средства и орудия глубокого познания действительности у нас, по справедливым словам Белинского, еще не было.

Наша художественная литература, в полном смысле этого слова, создана Пушкиным.

В XVIII и начале XIX века у нас писали по преимуществу стихами - «языком богов». К прозе у подавляющего большинства наших писателей было резко отрицательное отношение как к слишком «земному», грубо реальному, «низкому роду».

Со стихов начал свою литературную деятельность и Пушкин. К этому времени русский, так называемый тонический стих, основанный на чередовании ударений и заменивший прежние, «силлабические вирши» (имевшие чисто книжное, искусственное происхождение), насчитывал уже около 70 - 75 лет (введен был Ломоносовым и Тредьяковским).

В творчестве Державина и в особенности Батюшкова и Жуковского этот стих уже получил относительно высокое развитие. Однако при всей яркости, живописности и силе поэзии Державина его стихотворный язык был еще так плохо организован, так не разработан, что Пушкин совершенно правильно сравнивал его стихи с «дурным переводом с какого - то чудесного подлинника».

Батюшков и Жуковский много сделали для обработки нашего стихотворного языка. Но вместе с тем их язык все еще оставался языком европеизированной дворянской гостиной. Даже Батюшков, непосредственный предшественник Пушкина, продолжал еще испытывать специфически «салонную» неприязнь к «варварскому», «жестокому» русскому народному языку: «... И язык по себе плоховат, грубенек, пахнет татарщиной. Что за ы, что за ш, что за щ - ший, щий, при, тры? О, варвары!»

Однако, если по форме и отчасти по языку иные стихи Жуковского и Батюшкова и приближались к поэзии Пушкина, то они бесконечно уступали ей по своей содержательности. Жуковский в лучших своих созданиях был только переводчиком немецких и английских поэтов. Что касается стихов Батюшкова, то содержание их всецело исчерпывалось узко личными мотивами. Это были мотивы наслаждения радостями жизни, понимаемыми в очень ограниченном смысле (вино, чувственность и т. д.), и мотивы сожаления о недоступности или непрочности этих радостей. Крайнюю узость и ограниченность своего поэтического мирка сознавал и сам Батюшков, с горечью отзываясь о всем своем творчестве как о «безделках», «любовных стишках», «лепетанье крохотной музы».

Пушкин начинал как ученик старших поэтов. Но с самого начала его уроки были одновременным освобождением от своих учителей.

В 1815 году на школьном лицейском экзамене Пушкин прочел в присутствии престарелого Державина свои «Воспоминания в Царском селе», написанные до известной степени под его влиянием. Старик - поэт, прослушав стихи, в восторге воскликнул, что в мальчике - Пушкине растет «второй Державин». На самом деле Пушкин уже к этому времени перерос Державина. Почти одновременно с «Воспоминаниями в Царском селе» он написал сатирическое стихотворение «Тень Фонвизина», где отнесся к Державину с беспощадной критичностью.

«Тень Фонвизина» написана в подражание Батюшкову, который вообще оказал на Пушкина – лицеиста особенно большое влияние. Но уже в первом своем крупном произведении, поэме «Руслан и Людмила» (начата в лицее, окончена в 1820 г.), Пушкин далеко выходит за пределы поэзии Батюшкова.

В «Руслане и Людмиле» впервые с полным блеском засверкал тот «поэтический, художественный, артистический» пушкинский стих, которым так справедливо восторгался Белинский, В «Руслане и Людмиле» сказалось до известной степени влияние Жуковского, но в поэме было и то, чего не было и не могло быть у переводчика чужеземных поэтов - Жуковского. Поэма Пушкина уходила корнями в русскую народную почву, в мир нашего сказочного эпоса. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет», - писал об этом сам поэт.

«Русский дух» поэмы прежде всего сказался в ее языке. Именно начиная с «Руслана и Людмилы» Пушкин делает основой своего творчества живой народный (в широком смысле этого слова) говор: «Я не люблю видеть в первобытном нашем языке, - пишет он, словно прямо отвечая на приведенные нами выше слова Батюшкова, - следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристала». Около этого же времени Пушкин начинает настойчиво призывать всех учиться правильности и чистоте языка на городских площадях и базарах, указывая, что «разговорный язык простого народа достоин глубочайших исследований».

Наряду с живым говором Пушкин широко пользуется книжной речью - культурным языковым наследием прошлого. Он отбрасывает все мертвое, ненужное и в то же время обогащает язык многочисленными заимствованиями необходимых слов и понятий из других языков. Гармонически развивая все эти элементы, Пушкин и сделался творцом русского литературного языка.

Народность поэмы «Руслан и Людмила» вызвала бурю негодования в современной поэту реакционной критике. Поэму Пушкина сравнивали с мужиком, «в армяке и лаптях появившемся на балу в Московском благородном собрании», вторгшемся в круг дворянской «изящной словесности». В сравнении этом была доля истины. С «Русланом и Людмилой» Пушкина «российская изящная словесность» кончилась - началась русская всенародная художественная литература.

Поэма «Руслан и Людмила» была еще до некоторой степени связана с русской литературной традицией (сказочной поэмой поэта XVIII века Хераскова «Бахариана» и др.). Но уже следующая поэма Пушкина, «Кавказский пленник», написанная им вслед за «Русланом и Людмилой» (окончена в самом начале 1821 года), не имеет себе ничего равного во всей предшествующей и современной Пушкину русской поэзии. Впервые у нас Пушкин ставит своей задачей сделать поэзию средством отражения я орудием познания объективной действительности - дать типическое изображение русского молодого человека начала XIX столетия. Задание это чисто реалистического порядка, но по началу Пушкин еще облекает его в формы «романтической поэмы» - новый европейский литературный жанр, созданный в 10 - е годы XIX века знаменитым английским поэтом Байроном.

С появлением в печати «Кавказского пленника» (вышел в свет в 1822 году) из ученика старших русских поэтов двадцатитрехлетний Пушкин сам делается учителем. Поэма вызвала бесчисленное количество подражаний. Пушкин становится признанным главой русского романтизма, провозглашается «северным Байроном». Пушкин действительно учится некоторое время у Байрона, однако вскоре он начинает относиться к Байрону с такой же критичностью, с какой отнесся в свое время и к своим русским учителям. Это отношение сказывается уже в последней из его «романтических поэм» - «Цыганы»,

написанной в 1824 году, через три с небольшим года по окончании «Кавказского пленника», и с полной силой проявляется в центральном произведении Пушкина - романе в стихах «Евгений Онегин» (1823 - 1831 гг.).

В «Евгении Онегине» Пушкин становится великим «поэтом действительности», основоположником русского художественного реализма. Все последующие произведения этого порядка - от лермонтовского «Героя нашего времени», через романы Тургенева, Гончарова до романов Льва Толстого - в «Онегине» имеют своего непосредственного предшественника и замечательный, во многом непревзойденный образец. Именно начиная с «Евгения Онегина» русская литература научилась быть художественным «зеркалом» целых исторических эпох.

В «Евгении Онегине» Пушкин дает замечательную картину настоящего. В написанном через год после «Цыган» и в годы работы над первыми главами «Онегина» «Борисе Годунова» (1825 г.) Пушкин воссоздает - с огромной художественной силой, с замечательным пониманием социальных пружин исторических событий - картину русского прошлого. Оставаясь в пределах стихотворной формы, Пушкин вместе с тем проникает в новую область словесного творчества - в драматургию.

Русская драматургия до Пушкина находилась в зачаточном состоянии. Она была всецело в путах ложно - классической, «придворной», французской драматической системы. Правда, в области комедии у нас уже имелся «Недоросль» Фонвизина, но зато в области драмы и трагедии у нас не было произведений, имевших сколько - нибудь высокое художественное значение.

Создавая «Бориса Годунова», Пушкин поставил своей целью «преобразовать русский театр». В противовес светской французской трагедии он решил дать высокохудожественный образец народной драмы шекспировской силы и глубины, рисующей, как и в «Онегине», картину целой исторической эпохи. Замысел этот был осуществлен. Вместе с Грибоедовым, написавшим в тот же период «Горе от ума», Пушкин положил начало новой русской драматургии.

Еще большую роль сыграл Пушкин в развитии русской художественной прозы. Через два года после создания «Бориса Годунова», в 1827

году, Пушкин начинает работать над историческим романом «Арап Петра Великого». О написанных Пушкиным шести главах этого романа (7 - я была только начата) Белинский сказал, что они «неизмеримо выше и лучше всякого исторического русского романа, порознь взятого, и всех их, вместе взятых». Однако самого Пушкина роман, по-видимому, не удовлетворил и был оставлен им не законченным.

Начиная с этого времени Пушкин с необыкновенной энергией и настойчивостью, пробуя то тот, то другой сюжет - через ряд черновиков, набросков, недоконченных приступов - восходит, наконец, в 1830 году к созданию «Повестей Белкина». В «Повестях» Пушкин достиг того, чего добивался: создал лишенный всяких псевдо - «поэтических» украшении, сжатый, точный и меткий язык русской художественной прозы - «язык мысли». В разговоре с одним из знакомых, который, увидав на столе у Пушкина только что вышедшие (без имени автора) «Повести Белкина», спросил: «Кто этот Белкин?» - Пушкин ответил: «Кто бы он ни был, а писать повести надо вот так: просто, коротко и ясно».

Из «Повестей Белкина» особенное значение для дальнейшего развития нашей литературы имел «Станционный смотритель». Герой повести - один из «маленьких людей», забитых и угнетенных русской крепостнической действительностью. Образ смотрителя является прямым предшественником героя «Шинели» Гоголя и всех тех «бедных людей», «униженных и оскорбленных», которые заполняют страницы повестей и романов Достоевского.

В год создания «Повестей» Пушкин набрасывает непосредственно к ним примыкающую незаконченную «Историю села Горюхина» - обобщенную картину убогой, темной и забитой крепостной Руси. Стоит только вспомнить приводимую Пушкиным знаменитую запись помещичьего календаря: «4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 - корова бурая пала. Сеньке за пьянство бит. 8 - погода ясная. 9 - дождь и снег. Тришка бит по погоде». Подобные места придавали нарочито наивной, бесхитростной и вместе с тем исполненной самого тонкого юмора форме «Истории» характер несомненной политической сатиры. И не даром манеру «смиренного» горюхинского летописца подхватил и блестяще развернул в своей «Истории одного города» самый сильный русский политический сатирик Салтыков - Щедрин.

Предельной высоты проза Пушкина достигает в его последней вещи - «Капитанской дочке» которую Белинский называл «Онегиным» в прозе, то есть произведением, насыщенным исключительным богатством содержания, представляющим художественную энциклопедию русской жизни XVIII века. По поводу этой повести другой критик справедливо указывал, что, не будь у нас «Капитанской дочки», мы не имели бы «Войны и мира» Льва Толстого.

Однако, работая в 30 - е годы в области прозы, Пушкин не оставлял и стихов и драматургии.

Одновременно с «Повестями Белкина» им пишутся так называемые «маленькие трагедии». По силе анализа «страстей» - скупости, зависти, - по глубине проникновения в самые потаенные извилины человеческой психики «маленькие трагедии» стоят в ряду совершеннейших созданий мировой литературы.

Одновременно с «Пиковой дамой» создается гениальная повесть в стихах «Медный всадник» - вещь, насыщенная огромным философским и историческим содержанием, венец пушкинского стихотворного мастерства.

Наконец, одновременно с «Капитанской дочкой» задумывается и частично осуществляется единственный образец пушкинской драматургии в прозе - «Сцены из рыцарских времен» - произведение, которое до сих пор не дождалось еще надлежащей оценки, но о котором Чернышевский в свое время отозвался, что в художественном отношении оно «должно быть поставлено не ниже «Бориса Годунова», а может быть, и выше».

На всем протяжении своей творческой деятельности Пушкин продолжает писать и небольшие стихотворения: о дружбе, о любви, о смерти, о мужестве, о красоте природы, о радости бытия, о родине. Эти стихотворения - жемчужины не только русской, но и мировой лирики.

Таков огромный вклад, внесенный Пушкиным в русскую литературу.

Подавляющее большинство наших, да и не только наших, писателей - классиков работало в пределах более или менее узкой «специальности», разрабатывало по преимуществу ту или иную область словесного творчества.

Пушкин, как мы видим, шел сразу всеми путями: за двадцать семь лет своей литературной работы он сумел стать и великим поэтом, и великим прозаиком, и великим драматургом. В его творчестве мы имеем образцы почти всех литературных стилей. С одинаковым совершенством он владеет почти всеми возможными жанрами словесного мастерства.

Каждая новая крупная вещь Пушкина - по большей части не только еще один новый шедевр, но и новая глава в истории развития всей нашей литературы.

В неизмеримой художественной мощи Пушкина, в многогранности его творческого облика, в небывалой стремительности развития выразились одаренность и сила породившего его великого народа.

- -

(Статья на сайте журнала "Смена": начало, продолжение)

 

 

вернуться на главную страницу